The Essence of Perfume. Roja Dove. Mitsouko, Guerlain

С Mitsouko мне повезло — я пробовала его настоящий. Однажды. В Париже, шел дождь, настроение было ни к черту, хотелось домой. Мне часто хочется домой в Париже, не спрашивайте, почему. В последний свой визит в этот странный город я спрашивала у Сильвен Делакурт, ответственной в Guerlain за производство ароматов по частным заказам, можно ли в частном порядке заказать себе Mitsouko. Ответ был отрицательным. Подлинный Mitsouko содержал в себе ингредиенты, ныне запрещенные к использованию, и нет у нас шансов получить тот аромат, который сводил с ума людей в 1920-х. Рассчитывать поймать его — подлинный — на ибее и прочих винтажно-торговых сайтах, конечно, можно.

Но он все равно будет не тот.

Я не ловлю его, я вообще не уверена, что наши попытки изловить прошлое и ушедшее имеют смысл. Запрет на использование в парфюмерии серой амбры, продиктованный заботой о китах, истребил не китов, а иллюзии по поводу того, что прошлое воскрешаемо. Это не так.

А отрывок из книжки Роже Дава, посвященный Mitsouko, я считаю одним из лучших.

Mitsouko, Guelain, 1919

Mitsouko был создан Жаком Герленом, и источником вдохновения для него, как и в случае с Tabac Blond, послужила композиция Le Chypre Coty. Но если Далтрофф разрабатывал ноты кожи и табака, то Герлен предпочел упражняться с нотой спелого налитого персика, придав ему форму альдегида C14. В сочетании с дубовым мхом и пачули этот персик позволил создать одну из самых прекрасных гармоний, какие только знала парфюмерия.

Подлинный артистизм Mitsouko — в предельной простоте его композиции. Это звучит банально, но любой парфюмер знает, что простота подобного рода почти недостижима: при такой прозрачности аромата вам некуда и не за что спрятать даже малейшую шероховатость, не говоря уже о более заметных парфюмерных недочетах и неопрятностях.

Mitsouko часто называют самой сбалансированной композицией всех времен, а в Guerlain его именуют не иначе, как «гордость Дома». Почему бренд, в портфеле которого находится сотня превосходных ароматов, выделяет именно этот? Очевидно, по той же причине, по которой многие выдающиеся люди считают именно Mitsouko, а не какой-либо другой аромат, высочайшим произведением парфюмерного искусства.

Он привлекал многих людей искусства. От него был без ума Чарли Чаплин. Его носил Сергей Дягилев, который предпочитал, чтобы шторы в номерах тех гостиниц, где он останавливался, сбрызгивались Mitsouko.

Mitsouko взрывается сразу — и это кристально чистый взрыв бергамота, и только потом вступают земные и даже несколько приземленные персик, роза, жасмин. Они — возлежат? покоятся? — на безукоризненно чистой базе из дубового мха, ветивера, кедра, черного перца, корицы и серой амбры.

Аромат стал источником вдохновения для многих, и тоже великих, творений — Femme Rochas, Quadrille Balenciaga, Yvresse Yves Saint Laurent, The Party от The Party.

…Жак Герлен был тронут, когда писатель Клод Фаррер упомянул один из ароматов Guerlain в своем романе. В качестве ответной благодарности он назвал Mitsouko именем героини другого романа Фаррера, «Битва». Митцуко — так звали молодую японку, которая, будучи замужем за японским адмиралом. влюбляется в британского морского офицера и понимает, что обречена хранить свои чувства в тайне. Воспользовавшись предельно строгой и даже жесткой дисциплиной струкруры Le Chypre, Жак Герлен смог создать превосходную парфюмерную интерпретацию этой истории: Mitsouko — глубоко чувственный аромат, но он никогда не привлекает к себе излишнее внимание.

Крышка флакона — перевернутое сердце — еще одна метафора тайной любви. И сам флакон, и коробка — те же, что были уже использованы для L’heure Bleue. Вероятно, так было удобнее с точки зрения производства, и тем не менее два этих аромата стоят, как два часовых, отмечая собой начало — и конец Первой Мировой войны. И каждый из этой пары превосходно отражает дух своего времени.

Я носил Mitsouko без малого 30 лет. Прекратил, когда понял, что больше не узнаю его — изменилась формула. Это поставило меня в очень странное положение: проведя большую часть жизни за размышлениями, как должны пахнуть другие люди, я вдруг задумался — а как же теперь пахнуть мне самому?..