The Essence of Perfume. Roja Dove. Nuit de Noel

Еще один отрывок из моей настольной книги — и снова про Caron. Роже не скрывает своих симпатий и не старается соблюсти «политкорректность», отвесив всем сестрам и братьям по равному кусочку славы. Хотя в начале XX века, думается мне, работали не только Герлен, Франсуа Коти и Эрнест Далтрофф. И не только Эрнест Бо, на славу которого до сих пор работает весь дом Chanel?.. Вот интересно, был ли еще кто-то гениальный, кто тогда творил себе и творил, не думая о том, чтобы остаться в памяти потомков, а потом исчез, и даже Роже и прочим парфюмерным историкам остался неведом?.. По логике вещей, должен был быть: тех, кто идет первыми, обычно не понимают, освистывают и забывают, а ценят и помнят тех, кто был вторым. И тем не менее, хорошо, если в истории остаются хотя бы вторые, если они такие достойные. Жестокая все-таки штука, эта история, если вдуматься.

О современной версии Nuit de Noel Роже не говорит ничего. Он вспоминает о прошлой. Я пробовала только новую. Хороший, да. Похож ли на тот, о котором Роже пишет как о «тайном сокровище»?.. Не знаю.

Nuit de Noel, Caron, 1922

Nuit de Noel — одно из тайных сокровищ парфюмерии. Парфюмеры почитают его, а среди широкой публики о нем знают сравнительно немногие, и те, кто знает, вполне могут считать себя избранными. Говорят, Ги Робер высказался об этом аромате так: «Вы можете сидеть в ложе театра, окруженный справа, слева, спереди и сзади самыми прекрасными женщинами мира, благоухающими самыми лучшими ароматами. Но если в зал в этот миг войдет женщина в Nuit de Noel, все остальные померкнут на ее фоне».

Nuit de Noel действительно был удивительным ароматом. Он заключал в себе волшебство и щедрость рождественской ночи, со всеми присущими ей деталями в виде похрустывающего морозца и теплого праздника — как будто вы встречаете у входа кого-то, кто пришел к вам с улицы, он немного замерз, от него веет холодком, и вы ему очень рады. Он проходит — и вы чувствуете, как теплый воздух вашего дома смешивается с морозным воздухом, который принес с собой гость. Это — настоящая магия, где свобода природы и домашний уют действуют как будто заодно.

Двойственность вообще свойственна Nuit de Noel. Он эстетский, благородный, рафинированный… и в то же время почти дикий. Одна из основных его тем — аккорд Musse de Saxe (ароматная композиция из герани, лакрицы, кожаных нот, йода и ванилина, созданная компанией De Laire в начале XX века. Musse de Saxe часто входила в состав ароматов того времени и вполне может считаться «фишкой» ароматов Саron. Ya-z-va.). Этот аккорд — очень характерный, животный, с оттенками кожи и лакрицы, не похожий ни на один другой из тех, которые парфюмеры используют в качестве исходного сырья. Но хотя структура Nuit de Noel и строится вокруг Musse de Saxe, он внезапно оказывается почти на вторых ролях, заглушенный, почти забитый мощной дозой сандалового дерева и ветивера. Эта парочка обеспечивает аромату стойкость и особое, неповторимое звучание. И они же надежно поддерживают и подстраховывают от чрезмерной сладости классическую композицию из розы, жасмина, иланг-иланга и туберозы, которые являются центральными, «сердечными» нотами Nuit de Noel.

А в целом весь аромат в полной мере продемонстрировал гений Далтроффа: его креативность, его способность к новаторству и умение использовать все лучшее, что дает нам природа.

Nuit de Noel был невероятно популярен в Америке, и нет ни малейших сомнений, что Cotton Club и Ziegfeld Follies в годы своего расцвета благоухали именно им.

Флакон Nuit de Noel — отличный образчик моды 1920-х: плоская фляжка из тонкого стекла со скошенными гранями сверху изначально производившаяся в мастерских Baccarat; этикетка, опоясывающая его — отсыл к головному убору модниц-эмансипе, крышка, повторяющая собой восточный тюрбан — отсыл к модным коллекциям Поля Пуарэ, которые так любили изображать на страницах Vogue и Bazaar художники Барбье и Лепаб. Футляр же был увенчан эстетски-декадентской кисточкой и, покрытый материалом, имитировавшим шагреневую кожу, напоминал изящные коробочки «инро», в которых японские аристократы в XVIII веке хранили свои драгоценные безделушки…