We love Chanel: 1932

В нашем «Сезоне удачи» — еще одно число, счастливое для Мадемуазель. И для одного из присоединившихся к сообществу We Love Chanel.
Год 1932 был, мягко говоря, непростым. Великая Депрессия, стартовав в Америке, уже гуляла и по Европе. А тут еще и ноябрь — месяц, который даже в Париже никому оптимизма не прибавляет. Но именно первого ноября 1932 года цвет парижского общества начал получать вот такие приглашения:

Название выставки bijoux de diamants можно вполне незатейливо перевести как «украшения из бриллиантов»

Наверное, менее подходящий момент, чтобы представить ювелирную коллекцию, придумать было трудно. Шанель не раз потом в этом упрекнули. Недоброжелателей у нее хватало — ее дела шли не просто хорошо, а прямо-таки возмутительно хорошо. Сама выставка, например, проходила в особняке на Фобур Сент-Оноре, который Мадемуазель занимала, и который и без всяких выставок очень напоминал музей.

Зал приемов в доме Шанель на Фобур Сент-Оноре

В общем, про пир во время чумы, конечно, поговаривали. Но на выставку, как миленькие, явились и герцоги с наследниками престолов, и послы зарубежных держав, и министры. А за ними — и те, кто готов был отдать последние 20 франков, только бы ЭТО увидеть.

Колье «Комета» из коллекции 1932. Платина, бриллианты.

Сразу после выставки акции алмазной компании De Beers подскочили на Лондонской бирже на 20 пунктов — и это в разгар экономического кризиса. Но дело было не только в красоте камней.

Шанель в очередной раз ломала представления о том, что можно и как нужно, и создавала то, что хотела бы носить сама. А вслед за ней — и весь мир, который еще вчера об этом не догадывался. Диадемы в ее коллекции превращались в браслеты, а серьги становились брошами — задолго до того, как придумали слово «трансформер». И весь этот ослепительный хоровод поражал, кажется, даже охранников, которые, попарно, с револьверами наготове, стояли у каждого экспоната.

Превращенное в диадему колье с подвесками и «зарифмованный» с ним браслет. Страница из оригинального каталога выставки, фотографии Робера Брессона, ставшего впоследствии великим режиссером.

А ведь это была та самая Шанель, которая десятью годами раньше ввела в моду украшения из искусственных камней.

Что с ней случилось? Наверное, лучше других написала об этом в репортаже с выставки журналистка The New Yorker Джаннет Флэннер: «Теперь, на самом пике депрессии, она обратила внимание на драгоценные камни — как на самую большую ценность, заключенную в наименьшем объеме. Точно так же во время экономического подъема она выпустила в продажу стекляшки — потому что в эпоху легкодоступной роскоши от них не веет наглым самодовольством».

1994 г. Модель Кристи Терлингтон представляет брошь «Комета» — реплику оригинальной броши из первой коллекции Шанель.

Из всей той коллекции уцелела сегодня только брошь «Комета». Во всяком случае, о других предметах ничего не известно — либо известно, что они не сохранились.

Оригинальная брошь «Комета». Платина, бриллианты, 1932 год.

Сама Мадемуазель по поводу выставки и пира во время чумы предпочитала ничего не говорить. Оправдываться было ниже ее достоинства, да и что тут было сказать? Что собранные от выставки деньги идут на благотворительность? Так про это черным по белому было написано в приглашениях. А что еще? Что она очень счастлива? Тоже ведь как-то глупо.

Но она правда была счастлива в 1932-м. И своим домом на Фобур Сент-Оноре, и своей первой коллекцией ювелирных украшений. И тем положением, которого достигла, и без которого, возможно, и не состоялось бы никакой коллекции. Потому что трудились над ней ювелиры самых что ни на есть голубых кровей. Например, граф Этьен де Бомон — сноб и меценат, на костюмированные балы которого мечтал попасть в Париже любой, кто только умел мечтать. В его гостиной в последний раз появился на людях Марсель Пруст, он финансово поддерживал балетные премьеры, и еще несколько лет назад и помыслить не мог, что пригласит к себе в дом бывшую содержанку. А теперь она его пригласила — и он разрабатывал для нее дизайн украшений.

Портрет Этьена де Бомона. Работа Пабло Пикассо.

Впрочем, что граф, был и герцог. Его сиятельство Фулько ди Вердура, сицилийский аристократ, тоже работал ювелиром у Габриэль Шанель. Это он придумал огромные браслеты, которые называли то «манжетами» за непомерную ширину, то «наручниками» — за брутальность размера.

Габриэль Шанель и Фулько ди Вердура с тем самым браслетом.

Изобретение этих браслетов впоследствии приписывали самой Шанель. Это не так, но свой вклад в дизайн она внесла — браслеты украшал Мальтийский крест с орнаментом, повторявшим орнамент на полу в аббатстве Обазин, где Шанель росла в сиротском приюте.

Браслеты ди Вердура с Мальтийским крестом.

Говорят, что Мадемуазель не расставалась с ними ни днем, ни ночью. На большинстве фотографий того периода ее руки и правда все время украшают эти браслеты.

Шанель в своих «наручниках»

Фулько ди Вердура впоследствии уехал в Америку, завоевал Голливуд, открыл бутик на Пятой Авеню в Нью-Йорке, а созданный им ювелирный дом Verdura здравствует и по сей день.

Был, наконец, и еще один соавтор той первой коллекции, уже никакой не аристократ. Но, пожалуй, он и был одной из главных причин счастья Габриэль Шанель в 1932 году. Она его любила.

Поль Ирибарнегарай родился в краю басков, в 1900-м прибыл покорять Париж и первым делом укоротил фамилию в силу полной ее непроизносимости, сделавшись просто Ирибом. Работал иллюстратором у тогдашнего «короля моды» Поля Пуаре, женился на актрисе и светской красавице Жанне Дири. Потом укатил в Америку. Снова женился, произвел неизгладимое впечатление на режиссера Сесила Демилля, работал художником-постановщиком у него на «Десяти заповедях», сам снимал как режиссер. А потом вернулся во Францию и стал работать у Шанель. Ему и приписывают создание едва ли не большинства украшений из коллекции 1932 года.

Поль Ириб (слева) с Сесилом Демиллем

А еще в том же 1932 их отношения с Габриэль Шанель достигли той точки, когда скрывать их стало уже не нужно. Ириб переехал к ней на Фобур Сент-Оноре. Ворчал на излишек комнат, в которых легко заблудиться, и на дороговизну мебели.

Пройдет три года и Шанель с Ирибом отправятся на свою любимую загородную виллу Ла Паузе — отдохнуть от Парижа и поиграть в теннис. И прямо на корте Ириб вдруг рухнет и на месте умрет от сердечного приступа. Габриэль Шанель больше никогда не приедет в Ла Паузе играть в теннис. Она распорядится засадить весь корт травой и цветами, которые цветут и сегодня.

А потом пройдет еще 77 лет — и новый пудрово-цветочно-альдегидный аромат с названием «1932» войдет в коллекцию Les Exclusifs de Chanel. Создал его главный парфюмер Chanel, Жак Польж.

Les Exclusifs de Chanel 1932

Название аромата подчеркивает то, что и так, в общем-то, понятно внимательной и думающей аудитории: хочешь обеспечить прекрасное будущее — опирайся на прошлое.

Ну а победителем розыгрыша «Сезон удачи» становится на этот раз 1932-ой зарегистрировавшийся в нашем сообществе We Love Chanel. Им стала Екатерина Давлеева. И она получает два отличных средства:

Питательный крем для лица Hydra Beauty Nutrition Nourishing and Protective Creme — и бальзам для губ Hydra Beauty Lip Care:

Ну а сам «Сезон» продолжается, его правила — тут. Если еще не успели вступить в наше сообщество — вступайте, сезон удачи продолжается!