Хочу вернуться: круиз по Карибам на паруснике Star Clipper

Это путешествие было 10 лет назад и длилось 10 дней. Но я вряд ли его когда-нибудь забуду. В нем было все, что я люблю — острова, паруса, красивые мужчины и преодоление страха
При почти патологической страсти к морю, я не люблю круизы на многоэтажных плавучих домах, где выгрузка-погрузка граждан отдыхающих занимает три часа, к бассейну нельзя выйти без пляжной сумки Prada и нужно краситься на завтрак. (Мой личный ад — необходимость краситься на завтрак. Если я буду в этой жизни плохо себя вести, после смерти попаду в группу грешников, которым на дают чашку чая без полного макияжа.)

Но круиз по Карибским островам на четырехмачтовом настоящем судне, где при первой возможности глушат мотор и идут под парусами — это вам не круиз по Средиземноморью с заходами во все клинически-гламурные бухты вроде Порто-Черво и Портофино (хотя Star Clipper ходит и там, но это, наверное, другая история). Он, конечно, достоин серии «Хочу вернуться». Даже очень хочу.

Выходили мы с Барбадоса. Добирались на Барбадос кружными путями — кажется, через Гэтвик, и, кажется, сначала зависли на пару дней в Пуэрто-Рико, и жили в отеле Horned Dorset Primavera, покорившем меня тем, что, выйдя из номера, там можно было сразу упасть в бассейн и завтракать, не вылезая из воды:

Такой конструкции я с тех пор больше не встречала. Хоть два шага, но до бассейна надо обычно пройти. Здесь требуется только не забыть снять халат)

И смотреть с балкона на океан тоже было приятно. Он бился прямо в номер, как мы любим

Но это было все не главное.

Главным был Star Clipper. Взошли на борт, подняли паруса — я чуть не заплакала. То ли от счастья, то ли от шампанского. На самом деле этот клипер — точная копия тех, что ходили в начале XX века, пока паруса не зажевали моторы. Так что момент был очень располагающий к сентиментальным эмоциям.

Когда паруса поднимают, они шуршат и хлопают. Этот шорох — лучшая музыка для моих ушей

Выяснилось почти сразу: пассажиров — 150 человек, все — откуда попало: двое русских (кроме нас с мужем), стая итальянцев (весь круиз гадали, кто кому там кем в этой семье из 20 человек приходится), англичане, американцы, голландцы, французы, молодые, пожилые, любые. Когда поднимались на борт, все казались друг другу совершенно чужими людьми, и такими, собственно, и были.

Кто кем кому приходится в итальянской семье, я так и не выяснила. Но в конце поняла, что это не так и важно:)

Когда расставались — рыдали друг у друга на плечах, как в пионерлагере в последний день смены.

И экипаж — 70 человек, из них 15 — русские ребята, весь верхне-средний командный состав, раньше ходившие на «Седове» и «Крузенштерне». Объяснение простое — мало где сейчас учат обращаться с парусами. Отличные ребята. Спустя 10 лет я помню их имена — хотя обычно имена забываю через 10 минут после знакомства. Был, например, там такой человек — риггер Анатолий.

Фаланга большого пальца на правой (или левой?) руке у Анатолия была срезана канатом несколько веков тому назад

Почему Анатолия не снимают в кино? Где ходят все эти голливудские кастинг-директоры? Загадка

Риггер — это человек, отвечающий за сохранность парусов. Забирающийся на самую верхнюю рею самой высокой фок-мачты и там их, например, латающий или поправляющий. У него была внешность морского волка из какого-нибудь фильма типа «Дети капитана Гранта». А сам он — из Одессы, с той самой Малой Арнаутской улицы, будете смеяться. Тут даже не удивительно, что я это помню. Такое не забудешь.

Были еще два офицера — Виталик и Паша.

Паша, если не ошибаюсь, был первым помощником капитана

Паша — легконогий, как эльф. Когда я полезла на верхушку мачты наутро после…( ээээ… об этом позже), он стоял внизу и не сдвинулся ни на метр. Как будто, если бы я оттуда все-таки свалилась, он бы успел меня поймать:)

А капитан был — немец, из бывших военных моряков, navy — Ханс Юрген Энге.

Капитан Энге стал моим кумиром раз и навсегда

Фантастический человек, пошедший ради меня почти на должностное преступление. Но об этом тоже чуть потом.

А, и еще был немец Йорг — не помню его должность, но зато помню его любимицу — попугая Леди Флер. Впрочем, Леди Флер обожал весь старший и младший состав и все пассажиры.

Право кормить Леди Флер надо было еще заслужить

Каждый член экипажа и каждый пассажир норовил обучить Леди Флер ругаться на родном языке. По части ненормативной лексики она была настоящий полиглот

В общем, я влюбилась в них всех с полоборота. Моего мужа утешало только то, что любовь к 70 мужчинам менее опасна для семьи, чем к одному:)

Старший комсостав и девушка. В старости буду показывать фото правнучкам и давать им мудрые советы:)

Жизнь на судне текла в режиме: ночью — переход с острова на остров, днем — пляж-барбекью-экскурсии-шопинг-достопримечательности. Но меня, если честно, вполне бы устроило, если бы стоянок было меньше, а моря — больше.

Я часами валялась в сетке бушприта, изредка поднимаясь, чтобы принять непринужденную позу:)

Когда меня спрашивают, была ли я счастлива и когда именно, я вспоминаю вот это

Кстати, это совершенно не запрещалось — пассажиры на судне могли обитать там, где им вздумается

Слов «текстурированные волосы» и «beach-style» тогда не знали, и спреи sea-solt не были изобретены. Но куаффюры вполне могли бы вдохновляться моей нерасчесанной гривой

По каким островам мы шли и в какой последовательности я, в отличие от имен моряков, уже не вспомню. Кажется, были Антигуа, Сен-Китс, Сен-Бартс, Иль-де-Санс?.. В общем, это было красиво:

Вот такие виды там были, да. На что — не спрашивайте:)

И вот такие еще острова попадались слева-справа по курсу

И вот такие омары подавались на пляжный ланч:)

А вот так выглядел Сент-Бартс до того, как о нем узнал Роман Абрамович

А вот происхождение последней картинки помню прекрасно. Мы пришли на Сент-Бартс, который и тогда уже, до Абрамовича, умилял своей гламурностью (именно там был осуществлен единственный за время круиза шопинг Gucci-Prada-etc). Но риггер Анатолий, быстро поняв наши с Юрой мятущиеся души, сказал, что покажет нам пляж, красивее которого мы не видели и никогда не увидим, и самое глупое, что можно сделать на Сент-Бартсе — это потратить все время на местные ГУМ-ЦУМ-Детский мир. Мы рентанули вот этот джип — и рванули куда-то вдаль и прочь, закупившись в лавке колбасой и алкоголем. И попали на песчаный и совершенно пустынный пляж, который, чтобы не сфотографировать, надо быть мной:)) Но в тот момент мы не думали об истории. Мы ели, расстелив газету на песке, колбасу, пили вино, падали в море и были тотально счастливы. Кажется, болтали про Одессу. Анатолий по ней скучал.

Вечером этого дня я стояла за штурвалом, управляла судном. Это тоже не возбраняется, наоборот — пожалуйста, матросы с удовольствием вам покажут, как и куда крутить, а офицер скомандует какой-нибудь зюйд-зюйд-вест, и полный тебе вперед. Я полюбила это занятие даже больше валяния на бушприте в сетке, чем пленила, кажется, весь экипаж и капитана. Они потом говорили, что привыкли — туристы ленивы и нелюбопытны, типа на отдыхе, имеют право. То, что попались другие туристы — мы, — их буквально потрясло.

Но фотографий таких тоже по какой-то непонятной причине нет.

Зато есть другие.

Мне ужасно хотелось забраться на мачту и сделать оттуда кадр. Для публикации (вся история должна была быть опубликована в журнале «Домовой», что потом и случилось). И за ужином с капитаном (есть такая традиция, когда капитан приглашает к себе за столик приятных ему пассажиров), выпив, пококетничав и осмелев, сказала ему что-то вроде «Дорогой Ханс-Юрген, а нельзя ли как-нибудь?..»

Я подготовилась к ужину с капитаном — надела ниспадающую с плеч блузку и томный взгляд:)

Он как-то задумался, оценивающе на меня посмотрел. Потом сказал, что посмотрит. И если что, даст знать.

В итоге одним прекрасным утром, которому предшествовала очень прекрасная ночь, закончившаяся в 5-30 по местному времени, у нас в каюте раздался звонок. Офицер Паша сказал, что капитан ждет меня на палубе. Чтобы была через 5 сек и в кроссовках. Но может быть лучше передумать, учитывая все обстоятельства?:)) «Не, Паш, ну ты чо?!», — сказала я и рванула, чуть не забыв взять фотоаппарат.

И в общем, дальше мы полезли. Сначала лезли со страховкой. Это было не страшно, до этого на судне проводился урок клаймбинга — карабкания по веревочной лестнице вверх — для туристов, я его сдала на твердую пятерку с плюсом.

Вообще-то больше всего на свете я боюсь высоты, да

Но оказалось, что страховки существуют только до первой, самой нижней реи. А дальше их просто нет, дальше по мачтам лазают только риггеры и капитаны.

Рея — это горизонтальная перекладина поперек мачты, на которой крепится парус. Но я никогда не думала, что мне придется на ней сидеть. Воон там, на самой верхней.

В этот момент, внизу, я еще могла снимать капитана. Потом — только молиться. А еще камера болталась на плече

На уровне первой реи Ханс Юрген Энге сказал мне отстегивать страховку. «Дальше — без нее. Ты впереди, я — за тобой на два шага. Твоя страховка — это я: я держу тебя за пояс — и держусь руками за ванты. То есть мы лезем в обнимку, поняла?».

И мы полезли в обнимку. Таким вот паровозиком: я впереди, он — за мной, страхуя собой. Внизу стоял Паша — и решал сложную задачу: сказать капитану, что эта сумасшедшая журналистка сегодня спала от силы час? Или просто остаться стоять и молиться?

Чем выше мы ползли, тем меньше становился Паша. И прекрасно: мне не нравилось выражение его лица.

Мне было дико страшно. Просто дико. Руки дрожали — то ли от ужаса, то ли от неправильного образа жизни. Ноги тоже дрожали. Даже желудок внутри дрожал. И еще эта фотокамера, которая цеплялась за ванты. На уровне предпоследней реи я сказала капитану — я больше не могу, давай вниз.

Он сказал: «Можем вниз. Но второго шанса у тебя не будет никогда». «Fuck u», — сказала я ему невежливо. Какая нафиг вежливость на такой высоте. И полезла вверх.

И все это для того, чтобы увидеть вот это:

Бушприт, как он виден с верхней реи грот-мачты. Тот самый, на котором я валялась

Ну и счастье. Глобальное.

Обратно мы спускались по той же схеме, только капитан — первым. Он шаг вниз — я шаг вниз, он шаг — я шаг. Оказалось еще страшнее, как ни странно — не видишь, куда ставишь ногу. Но я уже знала: вниз вообще нельзя смотреть.

Добрались до палубы. Паша, который стоял на том же месте, оттопырил нижнюю губу и выдохнул себе под нос. Подтянулись какие-то пассажиры. Кто-то даже попытался аплодировать, кажется.

«You are the best», — сказал мне капитан. «Ты крейзи», — сказал мне Паша. Оба были абсолютно правы.

До сих пор не могу понять, зачем это нужно было капитану. Звездануться оттуда мы могли с ним вместе на раз-два-три. Ничем, кроме романтических причин — сделать так, чтобы я никогда его не забыла, — все это объяснить невозможно. Но цели он добился. И я ему за это благодарна бесконечно.

И я хочу, конечно хочу вернуться на Star Clipper. Судно по-прежнему ходит по Карибам (зимой) и по Средиземному морю (летом). Купить билеты — не big deal. Только мне страшно. Я не знаю, где сейчас капитан Ханс Юрген, где сейчас Паша и где риггер Анатолий. И главное, где та я, которая долезла до верхушки грот-мачты. Вдруг мы не встретимся?