7 неудобных вопросов о растительной косметике

Какой смысл взращивать в райских кущах чудодейственные лютики, если все молекулы можно синтезировать в лаборатории? Зачем в XXI веке использовать в косметике натуральные растительные ингредиенты?
На эти и другие неудобные вопросы Яне З. отвечает Жан-Пьер Николя, антрополог, этноботаник, основатель ассоциации Jardins du Monde. Одно из его постоянных занятий — поиск новых растений, которые потом будут использованы в кремах и сыворотках Clarins.

С этой целью Жан-Пьер Николя ездит по миру. По полгода живет то на Мадагаскаре, то в Буркина-Фасо, то в Гватемале. Пиджаки не носит — в основном, ковбойские клетчатые рубашки. Интервью почти не дает — не очень это дело любит.

Этими тремя обстоятельствами (особенно ковбойскими рубашками:) он сразу мне понравился. Но я все-таки решила, конечно, повредничать.

Ya-z-va: — Все по-настоящему эффективные средства немыслимы без химических ингредиентов. Та же гиалуроновая кислота не встречается в пестиках и тычинках. Мне иногда кажется, что все эти розочки-лепестки-волшебные-экстракты-чудесных-лилий добавляются в состав кремов исключительно для красоты. Ну, чтобы журналистам было, о чем писать. Что скажете?

Жан-Пьер Николя: — Без химии создать эффективное средство действительно сложно. Иногда — если мы говорим, например, об очищении — возможно, в каких-то случаях — если говорим про «тяжелый анти-эйдж» — нет. Но в Clarins обычно пытаются максимально сократить количество химических составляющих и заменить их растительными.

Ya-z-va: — Угу, я знаю. Но вот это-то мне и непонятно. Зачем, собственно говоря?..

Жан-Пьер Николя: — У растительных компонентов есть ценное качество, которым не всегда могут похвастаться синтезированные молекулы: они могут работать в синергии, взаимодействовать, и вместе, в совокупности, давать мощный эффект, превосходящий тот, на который способен один химический ингредиент. Химические ингредиенты часто тянут одеяло на себя, они неохотно работают в команде. Так что считать, что все «натуральное» заведомо слабее всего «химического» — неправильно. И, кстати, экстракт алоэ, мальва, каланхоэ не менее эффективны для увлажнения, чем колоть гиалуроновую кислоту. Но, помимо увлажнения, они имеют еще и защитные свойства. Это и есть синергия.

Некоторые средства Clarins, которые не вышли бы без участия Жана-Пьера Николя:

Я не верю в «редчайшие, эксклюзивные, обладающие сверхэффективностью» растения. Редкость — не залог эффективности.

Ya-z-va: — Растениями люди лечились «с времен очаковских и покоренья Крыма»: огурцами мазали лицо, подорожник прикладывали к ранам. Свойства трав и растений, по-моему, давно изучены. Что там еще изучать-то?

Жан-Пьер Николя: — Вы не поверите, насколько мало мы о них знаем. С научной точки зрения их начали изучать только в XIX веке. И делали это, используя оборудование того же века. А лаборатории тогда и сегодня относятся друг к другу примерно как телега к реактивному самолету. Раньше брали экстракт, извлекали из него одну очевидную молекулу, остальные оставались не у дел. Сейчас можно взять экстракт и получить его полный химический профиль, разложить на молекулы, выбрать интересные, отфильтровать и добиться, чтобы в креме они присутствовали в максимальной концентрации. Экстракт может быть очень легкий и сам по себе не оказывать серьезного эффекта. Но теперь его можно оптимизировать. Это кропотливое занятие: вычленить рабочую молекулу и довести ее эффективность до максимума. На это может уйти год, а то и два. Но благодаря этому подорожник в креме работает в разы лучше, чем подорожник, сорванный в саду. Он просто работает как сто подорожников. И это подорожник, который, казалось бы, изучен вдоль и поперек. А ведь постоянно обнаруживаются новые, которые для ухода за кожей не использовали никогда. Например, на Мадагаскаре я обнаружил харунгану…

Ya-z-va: — Мадагаскарскую, надо полагать?:)

Жан-Пьер Николя: — Именно. Харунгана Мадагаскарская. Замечательная. Местные жители не задаются вопросом, как она может помочь в уходе за кожей. Они вообще борьбой с морщинами не очень увлекаются. Они используют листья харунганы для заживления ран. «Противовоспалительное? — подумал я. — Отлично, в лаборатории выяснят, распространяется ли тот же эффект на кожу». Когда местные жители используют какое-то растение — это знак, что к нему стоит присмотреться. А если одним и тем же растением исцеляют раны и на Мадагаскаре, и в Центральной Америке, и в Африке, я почти уверен, что в нем что-то есть. Вот, например, подорожник, ромашка, тысячелистник, которые изначально произрастали в России, а их используют в даже в США. Не зря же их туда притащили, думаю я?..

Ya-z-va: — То есть, мне можно начинать верить в сказки Guerlain про экзотическую орхидею, которую они, бедную, терзают уже на протяжении 50 лет, и сказкам Dior про розы, которые произрастали на родине Кристиана Диора, и поэтому теперь омолодят нас всех? Это, значит, не красивый маркетинг, а «более глубокое изучение» роз и орхидей, подобно тому, что вы проводите в Clarins?

Жан-Пьер Николя: — Ну, если честно, я не знаю, что они там делают со своими орхидеями и розами, может, действительно их как-то препарируют и находят новые качества. Я знаю, как мы работаем в Clarins. Я знаю, что если мы нашли какое-то растение на Мадагаскаре, но оно во время лабораторных исследований не подтвердило свои чудо-свойства, мы его отбрасываем. Оставляем только те, которые доказали, на что способны. Масло карите, например, оставили. В нем нет ничего уникального, его везде используют, но тут вопрос в качестве. Для базы это отличная основа. Мне вообще нравится, что в Clarins не гонятся за открытием редчайших растений, чтобы потом красиво ввернуть эту фразу в пресс-релиз и сотворить сенсацию. Мне нравится, что тут обращают внимание на простые растения. Например зеленый банан. Вроде банальщина. Но мы вычислили в нем ингредиент, обладающий свойствами, которых нет у других — для повышения упругости кожи. А местные жители использовали его для лечения заболеваний желудка.

Некоторые средства Clarins, которые бы не вышли без участия Жана-Пьера Николя:

Ya-z-va: — А как вообще все это выглядит? Вы сначала читаете что-то про растение на Мадагаскаре, потом отправляетесь на Мадагаскар, срываете там три веточки зеленого банана, и отправляете его на изучение в Париж, и в Clarins говорят — окей, прекрасный банан, годится в дело?

Жан-Пьер Николя: — Я 25 лет возглавляю организацию Jardins du Monde. Нас обычно приглашают страны, у которых нет доступа к современной медицине. Мы не можем привезти им лекарства, это слишком дорого. Но у них растут растения, которые люди там веками используют для лечения, ничего про них не зная, просто «наощупь», потому что так их отцы делали, и деды, и прадеды. Мы составляем список этих растений и исследуем их, изучаем все, что про них написано, составляем книгу для местных врачей: вот есть действительно полезные растения, их следует использовать, а есть ядовитые, их, наоборот, не следует. Но большую часть составляют растения, про которые не написано вообще ничего. Нигде. И я начинаю их изучать сам, попутно прикидывая, можно ли их использовать в косметологии. Но у Calrins есть четкие правила. Главное — не навреди. Не навреди природе и ее разнообразию. Мы никогда не — или крайне редко — берем корни растений (имбирь — исключение). Стараемся не использовать кору (кроме березы, потому что ее много). Мы стараемся использовать листья и другие части, которые восстанавливаются. И — не навреди людям: это растение должно быть легко выращивать. Ведь если в лаборатории выяснится, что этот экстракт действительно обладает какими-то крутыми свойствами, нам понадобятся тонны листьев или цветов.

Ya-z-va: — А почему бы просто не синтезировать молекулы какого-то крутого экстракта? Тогда эту клетку можно клонировать до бесконечности, как те же швейцарские яблони?

Жан-Пьер Николя: — Иногда — да. Водную лилию культивировать — ок, можно, и мы это делаем. Выделяем наиболее эффективную молекулу и стараемся ее довести до максимума. Но ставить это на поток в Clarins не хотят. Тут есть два момента. Первый — этический. Если мы берем растение, которое обитало в какой-то стране, и люди его использовали веками, то нам важно позволить этим людям участвовать в процессе производства и получения прибыли. Понимаю, звучит романтично, и вы можете усомниться, но это так. Второй — прагматический. Я не верю в «редчайшие, эксклюзивные, обладающие сверхэффективностью» растения. Редкость — не гарантия эффективности. Эффективно то, что используется многими. Остальное — по моему опыту — погоня за сенсациями. Это имеет право на существование, но я как ученый не хочу в этом участвовать.

Некоторые средства Clarins, которые не вышли бы без активного участия Жана-Пьера Николя: