Исповедь пластического хирурга: все люди врут

Наша рубрика «О чем говорят врачи» превращается в «Исповедь пластического хирурга». Потому что то, что рассказывает доктор Георгий Чемянов, иначе как исповедью, полной слез и отчаяния, назвать нельзя.
Довольно неловко уже в наше время косплеить доктора Хауса, но эта цитата будет здесь уместна как никогда. Все пациенты врут. И от этого непреложного факта у докторов часто возникает, скажем так, неудобство.

Однажды среди ночи у меня зазвонил телефон. Звонила пациентка, которой я делал блефаропластику. После операции прошла неделя, у нее внезапно разошлись швы, она, конечно, в панике. На мой традиционный в подобных случаях вопрос: «Ну и что же вы сделали с моими швами?» прозвучал традиционный же ответ: “Ничего не дела, оно само!”

В половине третьего ночи пациентка приехала ко мне на осмотр. Бонусом к ней шел… немолодой солидный мужчина с разбитой головой.

С десятой попытки выяснить, как было дело, правда открылась: ее знакомый, генерал ФСБ, пожелал отметить какой-то праздник. Не пить в этой ситуации, по мнению героини, не представлялось возможным. Алкоголю же, разумеется, сопутствовали танцы и прочее веселье.

Здесь стоит сделать ремарку: как только сходит первоначальный отек, швы становятся не слишком заметными, видны только в складке подвижного века, и то при закрытых глазах. Так что, если не приглядываться вплотную, человек выглядит абсолютно нормально. И может вести привычный (и даже веселый) образ жизни.

Но — до известной степени. В какой-то момент веселье, видимо, вышло из берегов, и молодые рубцы на веках не выдержали. Хлынула кровь. Генерал от такой неожиданности потерял сознание, упал, ударился головой и рассек себе макушку. Так у меня стало на одного пациента больше, а у швов (тех, что от блефаропластики, а не тех, что пришлось накладывать на голову генералу) — меньше шансов стать впоследствии образцово-незаметными.

Забегая вперед, скажу, что в итоге все обошлось, и швам удалось срастись нормально. Хотя это было удивительно даже для меня, потому что описанный инцидент был не последним — веки я этой пациентке сшивал три раза, причем один раз практически в полевых условиях, и бонусом снова шел мужчина. (Правда, уже другой, который в пьяной драке столкнулся лицом с чьими-то зубами.)

С некоторыми людьми хорошо бы подписывать какой-то документ, обязывающих их после подобных операций беречь себя хотя бы месяц. Иначе получается не слишком честно — ввязывается в передряги пациент, а виноват в том, что «шовчик какой-то не такой», будет, конечно же, врач.

На консультациях врут еще более вдохновенно. И ложь эта еще опаснее. Несколько лет назад, например, у меня была пациентка, которой так понравилась проведенная мной подтяжка лица, что уже через пару недель после операции она начала спрашивать про ринопластику. Пожелания были достаточно стандартны – сделать чуть у́же концевой отдел носа. Я изучил ее нос — на первый взгляд, действительно, кончик и основание крыльев были широкими, что не слишком гармонировало с новым подтянутым лицом. Но при пальпации кое-что мне показалось довольно странным — тот хрящ на кончике, который должен был подвергнуться коррекции, отчего-то почти не прощупывался. Я уточнил — делала ли она что-то с носом раньше? Если да, мне физически будет не с чем работать.

Пациентка, глядя мне в глаза своими глазами (большими и честными), покачала головой: нет, никаких вмешательств, да, она поняла мой вопрос, но нос очень-очень нужно прооперировать, он ей не нравится. Я удивился, но подумал, что, возможно, это какая-то особенность строения, у девушки действительно такая форма носовых хрящей, очень тонких. Если так, то, пусть и не кардинально, но изменить кончик носа все же можно.

Вскоре пациентка уехала в Лондон, где она, собственно, и живет постоянно. В следующий раз я увидел ее через 6 месяцев в предоперационной палате, в полной готовности к ринопластике. Снова осмотрев ее нос, я опять засомневался и даже попытался отговорить ее от большой операции, предложив скорректировать только крылья носа — результат был бы не таким ярким, но все-таки заметным. Но против железного аргумента «я к вам за носом из Лондона прилетела» устоять не смог. В итоге о том, что ринопластика все же действительно была, я узнал, только когда пациентка уже лежала на операционном столе под наркозом — старый рубец был едва виден на слизистой внутри носовых ходов. После этого довольно быстро стало очевидно, что и все хрящи уже удалены. Что мне оставалось? Я сделал все, что мог, и поправил оставшееся. Стало лучше, но, разумеется, кардинально другой нос она не получила — это физически невозможно.

Или, к примеру, еще одна, вроде бы невинная, ложь — о препаратах. Если просто задать вопрос «Какие препараты вы принимаете?» и не пойти дальше докапываться до истины, можно сделать вывод, что у нас — самая здоровая нация в мире. Фармацевтическое лобби может спокойно идти на пенсию, таблетки никому не нужны. Может, болеутоляющее (время от времени), но больше — ни-че-го. Второй немаловажный момент — все у нас поголовно гипотоники. Эту информацию я почерпнул из ответов на вопрос о скачках давления (да, пластическим врачам важно знать о таких деталях). Гипотония — это новый черный. А в реальной картине мира стыдливо выясняется, что давление люди измеряли на профосмотре в 10 классе средней школы (оно было пониженным!). А еще — что кроме банального аспирина люди принимают и более продвинутые его версии (для профилактики сердечно-сосудистых заболеваний). Кроме этого, такие препараты «разжижают кровь». А назначают их люди себе сами — ведь по телевизору сказали, что это полезно, или «коллеге посоветовала коллега коллеги ее мужа, и результаты потрясающие!». И что мы получаем в итоге? Обильные кровотечения на операционном столе, заметно усложняющие и удлиняющие весь процесс и мешающие хирургу работать с той точностью, которая требуется.

Если люди врут, даже отправляясь на операцию, то представьте себе, как они врут, если речь идет «всего лишь» о косметологической процедуре. Ведь перед операцией пациент проходит через целый ряд анализов, и, основываясь на показателях крови, его можно вовремя поймать на вранье. А перед косметологическими процедурами анализов нет. И мы принимаем решение, основываясь исключительно на словах.

Я много работаю с нитевыми подтяжками лица. Тут есть один нюанс: после установки нитей лицо нельзя трогать минимум неделю. То есть вообще. Нельзя не только спать на животе или на боку — даже подпирать щеку рукой: нити должны врасти в ткани, зафиксироваться, и этому процессу могут помешать даже малейшее давление. Даже рот широко открывать нельзя. В Швейцарии, например, мои коллеги придумали такую хитрость: клеят пациенту на всю щеку пластырь и назначают следующий прием через неделю. И прописывают в договоре, что если пациент придет без пластыря, то клиника не несет за последствия никакой ответственности. Тут мне нравятся два момента — во-первых, благодаря пластырной повязке, сама нить физически держится гораздо прочнее, а во-вторых, с пластырем на лице пациентка вряд ли пойдет гулять по ресторанам. Скорее всего, она все же проведет эту неделю в покое, как и рекомендуется.

Но я работаю в России и, увы, не могу себе этого позволить.

Максимум «покоя», с которым готовы мириться наши пациенты – 2-3 дня. И каких только версий и вариантов на тему «само сползло, доктор, я ничего не трогала!» я не слышал.

В случае с блефаропластикой тонкие пластыри на швы просто необходимы: они помогают краям кожи в подвижной зоне глаз срастись незаметно и тонко. И, конечно, каждая история о том, как именно отвалился пластырь, изобилует красочными подробностями и невероятными деталями. С нетерпением жду, когда же он (пластырь) заживет своей собственно (активной и позитивной!) жизнью и, наконец, заговорит. Я же 10 лет клею эти пластыри. Я точно знаю, что держатся они, как влитые, но… «доктор, я что-то нажала — и все исчезло».

А мне, врачу, между прочим, обидно — в первую очередь за результат, в который вкладываешь душу и всего себя. И всегда хочется задать пациенту вопрос — неужели вы думаете, что доктора просто так, из любопытства, спрашивают вас про препараты, которые вы принимаете, и заболевания, которыми вы страдаете? И из чистой прихоти рекомендуют что-то делать, а чего-то, наоборот, не делать?

Но, боюсь, ответ на него будет так же далек от реальности, как «самосползающий пластырь». И мы продолжим работать в режиме загадок, ребусов и лотереи.

Узнать больше о докторе Чемянове можно на его сайте. Телефон для записи на консультацию: +7 499 130 8069.

Инстаграм доктора Чемянова — @chemyanov

E-mail — dr.chemyanov@mail.ru.

Иллюстрации: Гуля Халикова