Дайджест BI: экскурсии в прошлое и будущее
Осваиваем искусство путешествий во времени и пространстве. Возвращаем и останавливаем мгновения. Постигаем науку «жить здесь и сейчас». Присоединяйтесь.
Юля: девочка, не бойся!
На майские я улетела с дочкой к родителям в Тольятти. Нам повезло с погодой, и много гуляли.
А гулять довелось по всем местам моего детства. И флешбеки закидывали меня то в 1980-е, когда я была совсем маленькой, то в 1990-е.
Много лет назад здесь был магазин и кафе от хлебзавода — «Лакомка». В него ходили за свежим горячим хлебом, который хотелось откусить сразу же, по дороге домой, и самыми вкусными тортами. Еще там были специальные столики для детей, с картинками. Однажды мама решила проверить, насколько я взрослая, и оставила меня на кассе одну забрать сдачу. Я ничего не поняла, растерялась и испугалась.
А это мой детский сад. Я бы с удовольствием в него не ходила. Я вообще любила сидеть дома и читать книжки, а не гороховое пюре и послеобеденный сон в общей спальне.
А это моя детская поликлиника. К средним классам школы моя карта в этой поликлинике была уже толщиной с «Войну и мир»: в школу я тоже ходить не любила, поэтому предпочитала каждый месяц болеть по две недели. (О, эти анализы — бр-р! — помните, как приходилось искать дома какую-нибудь баночку для мочи, мыть, закутывать в полотенчики, чтоб не пролилось, и нести в процедурный кабинет, где ее ставили на стойку, накрывали бумажкой, и эта бумажка мокла?.. )
Мой дом — обычная хрущевка, где когда-то дали квартиру дедушке. Мы жили там впятером с родителями, братом и бабушкой. В ней было слышно всех соседей за стенками. Да и сейчас слышно.
Но наша хрущевка была в каком-то смысле светочем культуры — на первом этаже там до сих пор детская библиотека и театральный молодежный центр. Я туда не ходила — была страшно застенчива, и ничего страшнее выступлений на сцене представить себе не могла. (И до сих пор не могу, хоть уже и не застенчива -).
…Поразительно, как много всего я забыла о себе за 15 лет в Москве. Да, я построила тут совершенно новую жизнь и себя создала тоже новую. Но старая осталась внутри. И было приятно вспомнить ту девочку с ободранными коленками (к которым, конечно, прикладывался обмусоленный подорожник). Она лазила по яблоням во дворе, ходила качаться на качели в соседний садик, боялась подвалов (их боялись все) и чужих дворов. И бабушка, готовя обед, приглядывала за ней в окно.
Вспомнить эту девочку. Погладить ее, обнять и сказать, что у нее все будет хорошо. Любимые друзья, ее круг поддержки. Муж — лучший друг. Чудесная дочка. Дом, где все будет радовать. Работа, которую она создаст себе сама. Все будет, уж я-то знаю.
Маша: по Клязьме, на большом-пребольшом корабле, к приключениям
Мое детство прошло в Орехово-Зуево. Это город в 100 км от Москвы, и сейчас я езжу туда почти каждые выходные.
Мой дом — обычная пятиэтажная панелька. Зато он стоит на окраине и кажется, что живешь не в городе, а за ним.
Вот, например, одна из дорог к дому. А самого дома не видно за облаком деревьев. Хотя, по-моему, раньше тут не было настолько густой зелени.
Зато этот заброшенный замок был всегда.
Сколько себя помню, фабрика пребывает в таком полузаброшенном состоянии. То есть какое-то движение внутри, то ли нет.
Зато понятно, почему я люблю фэнтези. Как иначе, если все детство гуляешь по полям и лесам, а рядом маячит такая замковая башенка?
А еще вот, присмотритесь: лестница в кусты — это мост через Клязьму, раньше он был пантонный. Маленькая я обожала стоять на самом верху и смотреть, как бежит вода. Представляла, что плыву на корабле к приключениям.
С моста открывается потрясающий вид. Снимаю каждый раз, когда прохожу мимо, и на следующий раз снова снимаю.
Оля Борисова: на уроке зельеваренья
(Наш директор по рекламе Оля Б. редко появляется на страницах блога. Но иногда ей тоже что-то страшно хочется рассказать.)
Любимую часть своей работы я называю «Встречи с интересными людьми». За последний год каждая вторая встреча была с новой маркой. И каждая вторая из этих марок — российская (!). Сначала мне было просто любопытно. А сейчас я так вдохновилась, что поверила в будущее российской бьюти-индустрии. Особенно если за ней стоят такие энтузиасты, как Сережа Остриков (Hello Beauty), Оксана Иванова (G.Love), Анастасия и Александр Чупрына (Matromi) и другие, про которых мы еще расскажем.
Перед праздниками я поехала в гости на производство марки Skin Helpers (их энзимная пудра была в нашем новогоднем Magic Box и стала одним из самых обсуждаемых продуктов состава). Я никогда не была на бьюти-заводах, поэтому мне было ужасно интересно.
Вот так, например, продукты расфасовываются на конвейере.
Этот конвейер — предмет гордости Skin Helpers. Он создан по их заказу, его долго ждали и, насколько я поняла, стоил он каких-то заоблачных денег. При нас разливали и наклеивали этикетки на новинку — тоник для лица с гидролатом василька и аллантоином.
Оказывается, наблюдать бегущие по конвейеру бутыльки — очень медитативный процесс.
А вот святая святых — лаборатория, где разрабатываются формулы.
Заведующая, как учитель на уроке химии, показала нам, как из воды и масла с помощью гомогенизатора (разговорное — «гомик»:) создается водно-масляная эмульсия. Затем туда вводятся эмульгаторы — загустители, которые способствуют соединению жира и воды. И… получается крем.
Просто урок зельеваренья какой-то.
Еще нам показали огромный, как комната, холодильник с сырьем. Skin Helpers заказывают лучшее из разных стран мира. Фотографировать там было нельзя, но я рассмотрела этикетку коробки какао масла и алое вера из Латинской Америки.
И мне почему-то показалось, что я заглянула в будущее, и оно у нас было прекрасным. То есть будет:)
Лена: была в театре, но в кино
При мысли о театре я обычно испытываю неловкость. Он кажется мне закрытым клубом для избранных, в который я не вхожу. Билеты в партере стоят $$$, а с балкона мне не видно лиц актеров – вообще почти ничего не видно. Вместо того, чтобы получать удовольствие, два часа щурюсь в бинокль, а на выходе думаю не о постановке, а про «работай лучше, чтобы позволить себе театр».
На майских, просматривая афишу, узнала: оказывается – театр показывают в кино! И российский театр, и постановки лондонского Национального, и парижской Гранд-опера. В прямом эфире или в записи.
Когда вышла с «Франкенштейн: Камбербэтч» — казалось, взлечу от восторга. Видно всё. Эффект присутствия максимальный. Лица актёров крупным планом – во весь экран. Масштабные сцены – с разных ракурсов. В конце показывают вид сверху на зрительный зал: люди расходятся, и ты тоже.
Когда брала билеты, запуталась: есть два Франкенштейна – «Камбербэтч» и «Ли Миллер». Я обожаю Камбербэтча после «Игры в имитацию» и «Патрика Мелроуза» (и, кстати, вы знали, что это он играл и озвучивал Смауга в «Хоббите»? «Well, thief! I smell you, I hear your breath»…)
Короче, тут, я думала, разные актеры играют одну и ту же роль. Кто тебе симпатичнее, того и выбираешь.
Я заблуждалась.
В обеих постановках главные роли играют и Камбэрбэтч, и Ли Миллер, но меняются местами. Один – монстр, другой – гениальный ученый, его создавший. А потом наоборот. Поэтому:
Во-первых, промахнуться и пойти «не на того» невозможно. (Билет с «Ли Миллером», купленный по ошибке, я сдала. Зря: будьте готовы, что после одного «Франкенштейна» срочно захочется посмотреть второго, его зеркальное отражение.)
Во-вторых: основная мысль, получается, вынесена за пределы постановки. Один и тот же человек – одновременно и чьё-то творение, и создатель.
Игра Ли Миллера монстра – за гранью реальности. Обычно удивляешься, как человеку удалось войти в роль. Здесь не веришь: как из неё можно выйти?.. Разве это не настоящий отщепенец, которому нашлось место в этом театре?
И да, трансляции спектаклей показывают не только в Москве: список городов и стран на сайте Theatrehd.com. Так что мой папа в Сургуте и брат в Санкт-Петербурге тоже сходят в лондонский театр.
Яна: здесь и сейчас
Все праздники пила шампанское и ходила в музеи.
Отсмотрены: Роберт Фальк (круууто, до 23 мая, все бегом!) и романтики в Третьяковке (успела, пока их не прикрыли по непонятным техническим причинам), младшие Брейгели в Новом Иерусалиме и Билл Виола в Пушкинском.
Выпито: не спрашивайте:) В сухом остатке: Фальк и Moet прекрасны, а к Брейгелям лучше заходит Roederer.
Но это все, конечно, шуточки, исключительно от переизбытка чувств. Главную мысль, исподтишка глодавшую меня все время, удалось поймать на выставке Билла Виолы в Пушкинском. Точнее, это Билл мне ее подкинул.
Его работы — это видеокартины. Они живые — на них все время что-то происходит. Льется вода (иногда вверх). Горит пламя. Люди плачут (о чем-то). Люди тонут, и спасают друг друга, и, спасая, топят. Особенно влюбленные люди.
Или мир горит в огне.
Смотреть сложно, иногда мучительно: некоторые действа длятся по 30 минут, за которые происходит… примерно ничего. 40 медленных шагов неизвестных тебе людей. 29 взмахов ресницами чужой тебе женщины. Какая-то Катерина в своей комнате занимается йогой. А, нет, что-то шьет. А, нет, что-то пишет. А, нет, вообще то ли умерла, то ли спит. Сколько можно это наблюдать?! Может, плюнуть, уйти?
И вот это и есть самое крутое. Если не плюнешь и не уйдешь, достоишь, домучаешься и додумаешься до того, до чего не додумался бы, уйдя.
Билл Виола тебя замедляет и дает возможность понять то, что не дает понять даже пятая бутылка Моета.
…А вообще-то у меня был день рождения. Поэтому и столько шампанского (спасибо, спасибо, спасибо, дорогие, все, кто прислал!), и столько мыслей о вечном.
И поэтому еще — вот этот подарок. Йорк Бивер, 2 месяца и 7 (кажется) дней, рожден 8 марта, как наш сайт, представляете?.
Он теперь моя собака. И, глядя на него, я поняла.
Если кто-то умеет жить здесь и сейчас, и ему не надо этому учиться — то это он. Он сам кого хочешь этому научит. Например, меня.
Читайте также:
(28 оценок, среднее: 4,71 из 5)
Загрузка...
Комментировать
39
